Тема очередного выпуска программы “Реальная экономика” – структурные реформы. Что это означает? Как они влияют на нашу жизнь и кошельки? И самое главное – когда и как они осуществляются?
Мы зададим эти вопросы человеку, отвечающему за структурные реформы в Еврокомиссии – Пьеру Московиси. Затем мы рассмотрим и обсудим то, как Ирландии удалось добиться экономического восстановления. А также проанализируем сроки реформ в Германии. Можете ли вы остановиться или должны продолжать двигаться в зависимости от внешних условий?
Но сначала давайте взглянем на то, как с точки зрения экономики структурные реформы должны привести к стабильности и росту.
Структурные реформы как толчок к росту
Структурные реформы призваны сделать нашу экономику более гибкой и устойчивой к ударам. Растущая конкуренция на товарном рынке дает нам более широкий выбор, поэтому цены падают. К этому приводит рост производительности компаний, которые используют больше людей, чтобы произвести больше товаров. В долгосрочной перспективе растут зарплаты. В теории, реформа рынка труда, в краткосрочной перспективе, – это снижение пособий по безработице и реальной заработной платы. Но в долгосрочной – занятость должна возрасти, так как компании могут быть более гибкими и нанимать больше людей.
Координация этих процессов, как говорит экономическая теория, может привести к усилению роста. Люди могут работать больше часов и потенциально – согласиться на небольшое снижение зарплаты. Это потому, что домохозяйства могут потреблять больше в условиях снижения цен. Компании, таким образом, могут увеличить доходы с товаров, которые они продают. Итак, в долгосрочной перспективе – с компаниями, которые продают больше, ростом занятости и покупательной способности – экономика должна работать лучше.
Это можно объяснить ирландским везением, но всего через несколько лет после завершения программы внешней помощи ВВП Ирландии стал предметом зависти всей зоны евро. Снижается дефицит бюджета и уровень безработицы – он ниже среднего показателя по еврозоне. И, похоже, что даже ситуация с суверенным долгом может быть исправлена. Но, как показывает репортаж Ан Глемарек, есть определенные споры вокруг того, что стоит за этой ирландской удачей.
Ирландское везение
Семья Кео выращивает картофель к северу от Дублина в течение нескольких поколений. В 2011 году, когда заказы сократились, Тома и его братьев озарила яркая идея: переработать свои запасы в чипсы.
“Мы начали этот чипсовый бизнес в разгар рецессии в Ирландии, ему только что исполнилось 4 года, – рассказывает Том Кео. – Сейчас у нас здесь работает дополнительно 27 человек, что стало прямым результатом этого чипсового стартапа. В наших дальнейших планах – нанять еще 12 человек в 2016 году. Сейчас мы экспортируем около 15% продукции в 14 стран по всему миру”.
В то время, как большинство средних и мелких компаний сокращали рабочие места с начала финансового кризиса в 2008 году, агропродовольственный сектор эта участь миновала. Даже государство вынуждено было сокращать штат сотрудников, снижать зарплаты и повышать их налоги.
“К моменту прихода “тройки” в конце 2010 года зарплаты в частном секторе были заморожены уже около 2 лет, – передает из Дублина наш корреспондент Ан Глемарек. – Профсоюзы работников госсектора отказались от забастовок в обмен на обязательство государства больше не урезать зарплаты и не увольнять сотрудников”.
В начале 2012 года уровень безработицы превысил отметку в 15%. Тогда Дублин запустил план действий, направленных на повышение занятости. Он включал в себя обучение. адаптированное к потребностям компаний, привлечение иностранных инвестиций и стимулирование ориентированного на экспорт предпринимательства, такого как бизнес Тома. “Компания Ирландия” – одно из 60 государственных учреждений, участвующих в этой стратегии.
Кевин Шерри, Enterprise Ireland:
“Ирландия – это небольшой рынок, поэтому ирландским компаниям, приступающим к работе, необходимо с первого дня сосредоточить внимание на международных рынках. Мы частично финансируем эти компании, помогаем им создавать управленческие команды, а также развиваться за рубежом”.
С 2012 года этот план позволил создать 136 тысяч рабочих мест. Поддержку ему оказал и привлекательной корпоративный налог – от 12,5% до 25%, в зависимости от сектора.
Экономист Айдан Риган говорит, что эта стратегия согласуется с политикой, проводимой в Ирландии последние 30 лет. Когда мы спросили его о том, сыграли ли структурные реформы свою роль в восстановлении ирландской экономики, его ответ был однозначным:
“Нет. Ирландское восстановление, особенно – экспорт, подкрепили прямые иностранные инвестиции, в частности, со стороны американских транснациональных корпораций. Его основой стала роль государства, активность компаний и промышленная политика. А в центре всего – да, это гибкий рынок труда и конкурентоспособный корпоративный налоговый режим. Однако структурные реформы, которые были рекомендованы “тройкой” в здравоохранении, в юридической системе, не были осуществлены”.
Сегодня многие ирландцы не понимают, почему “тройка” кредиторов не ограничилась банковской реструктуризацией и навязала стране меры жесткой экономии, страницу которых они рассчитывают вскоре перевернуть.
Государственная программа реформ Ирландии
http://ec.europa.eu/europe2020/pdf/csr2015/nrp2015_ireland_en.pdf
Маитреи Ситараман, euronews:
“Сейчас подходящее время обратиться к нашему гостю – еврокомиссару по экономическим и финансовым вопросам – Пьеру Московиси. Восстановление Ирландии вызывает много вопросов. Связано ли оно со структурными реформами или это результат гибкости государства?”
Пьер Московиси:
“Я бы сказал – и то, и другое. Ирландская экономика, даже в период кризиса, была открытой, небольшой экономикой со своей специализацией и очень гибким рынком труда. Но в то же время были проведены реформы налогового характера, так как страна находилась под действием программы помощи. И сейчас Ирландия участвует в европейских инициативах против уклонения от налогов, а также проводит изменения на рынках товаров и рабочей силы. Так что, в целом, я думаю, и гибкость, и структурные реформы позволяют стране двигаться вперед”.
Маитреи Ситараман:
“Как побудить страны к проведению реформ, когда мы видим замедление экономики в процессе их реализации?”
Пьер Московиси:
“Много усилий было приложено в прошлом, они по-прежнему прилагаются, так что сейчас… Я сказал бы, что совокупные бюджетные расходы еврозоны не изменились, а, возможно, даже немного выросли из-за кризиса беженцев. Но я думаю, что мы должны сейчас также разработать реформы для будущего, не только для прошлого, – ввести инновации, повысить качество государственных расходов. Это, на мой взгляд, очень важно”.
Маитреи Ситараман:
“Как вы относитесь к тому, что в общественном восприятии структурные реформы ассоциируются с жесткими финансовыми решениями, с экономией?”
Пьер Московиси:
“Да, в период бюджетной консолидации это оказывает негативное влияние на экономический рост. Но сегодня такого уже нет. Мы не должны бояться реформ. Реформы, инвестиции, инновации – все это инструменты прогресса. При реформировании рынка труда нужно, безусловно, не только стремиться к гибкости, но и к гарантиям безопасности людей”.
*Германия: добро пожаловать, беженцы!”
Германия сталкивается с довольно серьезными изменениями в составе ее населения. На фоне его старения власти страны провели ряд крупных трудовых реформ в 2003 году. Еще несколько было реализовано в прошлом году. Но другой крупной проблемой стал массовый приток беженцев и мигрантов. Это поднимает некоторые вопросы, которые попытался изучить Гийом Дежарден – когда проводить реформы и можно ли их остановить?
В прошлом году Германия стала плыть против течения в Европе. В то время как остальная часть континента затягивала пояса, немецкие власти ввели на общенациональном уровне минимальную заработную плату. Для таких работников, как официантка Марта, это очень важно:
“Я уже 3 года перебиваюсь такими небольшими заработками. А жить приходилось в условиях роста цен. Так что повышение минимальной почасовой оплаты труда – это здорово”.
За последнее десятилетие рынок труда в Германии значительно изменился. Когда в 2003 году реформы запускались, их цель состояла в том, чтобы заставить немцев вернуться к работе. Они так и сделали. За этот период безработица была сокращена в 2 раза. Сегодня цель – улучшить условия уязвимых слоев, таких как молодежь, женщины и мигранты.
“Реформы Шредера разрушили рынок труда 13 лет назад, – говорит экономист Дирк Хиршель из компании Ver. Di. – Это привело к тому, что каждое устойчивое полноценное рабочее место превратилось в три мини-места с частичной занятостью. Было по-настоящему необходимо навести на рынке труда порядок”.
“Контракт на такую мини-работу не предусматривает социальных отчислений, – рассказывает наш корреспондент Гийом Дежарден. – Он обходится дешевле работодателю, а также является более гибким, так как никак не ограничивает длительность работы”.
Сейчас в Германии насчитывается более полумиллиона вакантных квалифицированных рабочих мест – в таких секторах, как машиностроение, ай-ти или здравоохранение. Поэтому следующая задача – привлечь, обучить и удержать квалифицированных рабочих в стране.
“В ближайшие годы Германия столкнется с серьезными демографическими изменениями, – продолжает Гийом Дежарден. – Страна становится все старше и старше. И это значительно изменит ее рынок труда.
“Экономический рост Германии очень сильно зависел от экспорта, – говорит экономист Давид Потьер. – Но в последние кварталы в этом плане произошли серьезные позитивные изменения, связанные с увеличением внутреннего спроса. Это именно тот переход, который мы бы хотели видеть в будущем”.
Подобные переходы неизбежны в условиях, когда перед экономикой и населением будут появляться новые вызовы, связанные со старением, миграцией или стимулированием внутреннего рынка. Это значит, что Марте и другим придется постоянно адаптироваться к реалиям.
Маитреи Ситараман:
“Сегодня с нами еврокомиссар Московиси. Германия сталкивается с довольно большими проблемами, что ей нужно сейчас делать?”
Пьер Московиси:
“Положительное сальдо торгового баланса Германии огромно, что-то около 9%. На мой взгляд, это создает дисбаланс, который должен быть устранен. Ответом на это являются инвестиции. Что касается кризиса с беженцами, то с экономической точки зрения он может стать возможностью, и я хочу сказать…”
Маитреи Ситараман:
“Среди них есть и квалифицированные специалисты”.
Пьер Московиси:
“Да, они, вероятно, являются квалифицированными, но не совсем по нашим стандартам. Опять же, если посмотреть на Германию, на ее рынке труда существуют потребности, поэтому нужна государственная политика: помощь в изучении языка, адаптации навыков к потребностям рынка. Вероятно, на это необходимы миллиарды евро. Как их получить? Первый источник этих средств – национальный. Вольфганг Шойбле говорит о европейском налоге на бензин для разрешения кризиса беженцев. Не думаю, что такой налог и сами беженцы будут популярны, но вопрос заслуживает того, чтобы быть поставленным. Нужны дебаты”.
Маитреи Ситараман:
“А если перенести эти дебаты на общеевропейский уровень, как управлять экономическим ростом?”
Пьер Московиси:
“Риски спада велики, посмотрите, что происходит в Китае. Существует, конечно, и фактор цен на нефть, а также пусть и не дефляция, но очень низкая инфляция – таковы угрозы будущего. А беженцы не являются экономической угрозой. Я хотел бы сказать, что наш рост в ЕС и в зоне евро не так уязвим перед внешними угрозами. Если посмотреть на Италию, то она вышла из рецессии, в Испании рост выше среднего. У нас есть другие проблемы, я бы сказал – государственных финансов, которые должны быть решены, потому что, с одной стороны, нужно проводить реформы, а с другой – необходимо поддерживать рост”.
О чем говорили в первый день Петербургского форума
В первый день Петербургского экономического форума главными темами для дискуссий стали реформы в России и их финансовое обеспечение, необходимость приватизации и глобальные угрозы будущего
Эльвира Набиуллина, Антон Силуанов, Алексей Кудрин и Кристалина Георгиева (слева направо) (Фото: Петр Кассин / «Коммерсантъ»)
Нужны ли деньги на реформы
Роста ВВП в 1,5% хватит в этом году, но уже со следующего года будет недостаточно — Россия попала в тренд низкого роста, из которого не может выбраться, рассуждал на одной из первых сессий форума глава Центра стратегических разработок (ЦСР) Алексей Кудрин, готовящий экономическую программу до 2024 года по поручению президента. Ключевым фактором для выхода из замкнутого круга должен стать рост производительности. Нужно вкладывать в человеческий капитал, а делать это, очевидно, придется за счет бюджета, следовало из слов Кудрина. Именно это допущение и стало причиной спора между Кудриным и финансово-экономическим блоком правительства, который на форуме представляют министр финансов Антон Силуанов, глава Минэкономразвития Максим Орешкин и председатель Центробанка Эльвира Набиуллина.
В частности, по мнению Кудрина, нужно увеличить финансирование образования и начать учить студентов критическому мышлению и лидерству, чтобы выплавить из них «инновационных предпринимателей». Но учить молодежь можно и без дополнительных вложений, возразил Кудрину Силуанов. «А что сейчас мешает учить новым навыкам? Давайте в рамках того объема средств и ресурсов», — предложил министр. Важно не количество денег, а качество — качество их администрирования, настаивал Силуанов: «Для нас все очевидно: нужны структурные реформы, изменения. Но проводить их не так просто, потому что это требует перераспределения ресурсов, кому-то где-то сократить объем поддержки. То же самое в медицине, образовании: можно сократить финансирование и сделать таким образом, что с тем же объемом денег результат будет лучше».
Еще одно разногласие — бюджетное правило. Кудрин предлагает направлять в резервы сверхдоходы от нефти дороже $45, а Минфин настаивает на цене отсечения в $40. «Мы же с вами вместе» постепенно повышали цену отсечения, напомнил Силуанов, обращаясь к своему бывшему начальнику Кудрину. «В результате бюджет балансируется при цене свыше $100 за баррель», — возмущался он. Нельзя ориентироваться на оптимистичные прогнозы, бюджет вообще не оптимистичный документ, убеждал Силуанов. «500 млрд руб., о которых мы сейчас говорим, это не те цифры. Значит, нужно подправить программу [ЦСР]. Значит, программа несбалансированная», — констатировал министр. 500 млрд руб. — это годовые сбережения, которых лишится бюджет, если поднять базовую цену барреля с $40 до $45.
Логика «давайте еще чуть-чуть [прибавим]» не работает ни с бюджетом, ни с инфляцией, ни с приватизацией, вступилась за Минфин Набиуллина. Поддержал своего бывшего начальника и Максим Орешкин, до Минэкономразвития работавший заместителем Силуанова в Минфине. По мнению Орешкина, инфраструктуру, на вложениях в которую также настаивает Кудрин, могло бы финансировать не государство, а частный бизнес.
Расходы в ближайшие годы должны сокращаться, парировал Кудрин, но не в таких масштабах, которые закладывает Минэкономразвития, иначе у кого-то придется забрать 1,8 трлн руб. Нужно понимать, что частный сектор дороги строить не будет, экономика уже слишком сильно зависит от государства, поэтому надо не снижать бюджетные траты ниже 34% ВВП.
Но Силуанов теорию Кудрина решил опровергнуть. Объем расходов вовсе не коррелирует с ростом ВВП: в 2005-2007 годах экономика росла наиболее высокими темпами, но расходы тогда не превышали 31% ВВП, напомнил он.
Алексей Кудрин (Фото: Олег Яковлев / РБК)
Распродать всю нефть
Одним из самых громких заявлений первого дня Петербургского форума стали слова Кудрина о приватизации: весь нефтяной сектор нужно приватизировать за семь-восемь лет, госкомпаний в нем не должно быть вообще. Кудрин рассказал о выступлении министра энергетики Александра Новака в ЦСР — тот, со слов Кудрина, заявил, что самая успешная из подведомственных ему отраслей — угольная, потому что там нет госкомпаний, благодаря чему «они сами справляются». «Он [Новак] мечтает, чтобы и в остальных секторах его энергетического комплекса не было госкомпаний», — поделился Кудрин. У правительства «пока таких планов нет», ответил на заявление главы ЦСР пресс-секретарь президента Дмитрий Песков. Минэнерго слова Кудрина о Новаке не комментирует.
В ходе сессии предложение Кудрина осталось незамеченным. Силуанов позже сказал корреспонденту РБК, что сохранение контроля государства над такой стратегической отраслью, как нефтяная промышленность, необходимо, однако и увеличение в нем доли частного бизнеса «всегда позитивно».
В нефтяной сфере нужна конкуренция, и неважно, в чьей собственности будут конкурирующие компании, ответил на эту дискуссию глава ВТБ Андрей Костин: «Например, у нас в банковской сфере самая большая конкуренция между ВТБ и Сбербанком, и это оба госбанки. А потребители от этого только выигрывают».
К дополнительной приватизации в России призывал на сессии, посвященной глобальной экономике, владелец «Базового элемента» Олег Дерипаска. «Кто же спорит? Мы только за», — ответил Силуанов, но сразу переключился на тему диверсификации экспорта, бюджетного правила и управления рисками волатильности конъюнктурных доходов. «Нефтяные цены не проблема для России. Цена барреля падала до $27, и правительство справилось, — продолжал Дерипаска, говоривший на английском. — В прошлые годы создалось ощущение, что госкапитализм — это хорошая формула. Но мы видим, что ручное управление осуществляется практически во всех отраслях. Мы должны создать структуру, в которой будет превалировать частная инициатива».
В приватизацию всего нефтяного сектора не верится главе РСПП Александру Шохину. Но снизить долю государства в экономике необходимо примерно вдвое, и если удастся хотя бы частично это сделать за счет нефтяного сектора, «то почему нет», рассуждает он.
Нефтегазовый бизнес на ПМЭФ
«Газпром нефть» подписала ряд соглашений с технологическими партнерами. С американской нефтесервисной компанией Halliburton «Газпром нефть» договорилась адаптировать технологии бурения для скважин ключевых месторождений на Ямале — Новопортовского и Восточно-Мессояхского. Компании также договорились оптимизировать разработку других месторождений на Ямале и участков в ХМАО, это позволит вовлечь в разработку 26 млн т новых запасов нефти. Также «Газпром нефть» договорилась с «Яндексом» об использовании технологии BigData для оптимизации процессов бурения и нефтепереработки.
«Газпром» планирует договориться о росте поставок газа в Китай с Дальнего Востока до конца 2017 года, заявил на ПМЭФ председатель правления «Газпрома» Алексей Миллер. «Есть договоренность, что поставки по восточному маршруту будут расширяться, мы приступили к коммерческим переговорам по поставкам газа из района Дальнего Востока. Планируем достичь условий до конца 2017 года. Это будет трубопроводный газ». «Газпром», по словам Миллера, в течение последнего времени вышел на предметные проекты по другим проектам, например по подземному хранению газа.
Главные угрозы будущего
В первый день форума также прошла панельная сессия, посвященная «индексу готовности к будущему» — совместному проекту ВЦИОМа и клуба «Валдай» о вызовах завтрашнего дня. Вначале участникам заседания предложили проголосовать по вопросу «Какие риски вы считаете главными для мира в ближайшие 20 лет?». Выбрать предложили из пяти вариантов: экологические проблемы (дефицит чистой воды, продовольствия, техногенные катаклизмы); военные конфликты между странами; терроризм; экономические кризисы, глобальный передел мирового рынка и сопутствующие потрясения; «я не смотрю фильмы-катастрофы и не вижу повода думать об апокалипсисе».
Судя по голосованию, больше всего рисков участники увидели в экологической сфере, а на второе место вышла экономика. «Как истинный марксист, считаю, что экономический базис все решает», — прокомментировал помощник президента Андрей Фурсенко, проголосовавший за этот вариант.
Анжела Стент, директор центра исследований Евразии из Джорджтаунского университета, выбрала вариант «терроризм», однако отметила, что также видит угрозу и в экологии. Андрей Быстрицкий, председатель совета Фонда развития «Валдая», выбрал вариант «я не смотрю фильмы-катастрофы». «Это неправда, смотрите фильмы-катастрофы, я знаю», — пошутил Фурсенко.
Все первые четыре пункта тесно связаны друг с другом, заметил глава ВЦИОМа Валерий Федоров. Терроризм он назвал оружием представителей слабых стран, экономический кризис — это последствие опережения одних государств другими, война — попытка ревизии этого опережения. «Востребованность в картине будущего обостряется, когда построить ее почти невозможно», — полагает Федоров.
Обсудили участники и теорию «черных лебедей» (непрогнозируемых событий со значительными последствиями). «Черных лебедей» изобрел талантливый публицист Нассим Талеб — он придумал их как оправдание» для тех проблем, с которыми не удалось справиться, считает директор по научной работе клуба «Валдай» Федор Лукьянов.
Заключили обсуждение голосованием за конкурентные преимущества, которые будут определять будущее стран. С большим отрывом победил вариант «качество образования» — этот пункт опередил качество и продолжительность жизни, объем вооруженных сил, объем национальных богатств и качество вооруженных сил. Глава ВЦИОМа полагает, что все пункты вместе важны для создания конкурентных преимуществ.
Быстрицкий пообещал, что «индекс готовности» будет готов к осени. «Если только черный лебедь не прилетит», — заключил Лукьянов.
О чем говорили банкиры
Крупные банки отмечали восстановление кредитования. Глава ВТБ 24 Михаил Задорнов заявил, что в банке наблюдают восстановление потребительского спроса после двух лет спада. «Последние полгода автокредитование, жилищное кредитование, кредиты наличными все вышли не просто в позитивную плоскость, а начали показывать прирост. <...> люди готовы брать на себя новый долг, и это, безусловно, должно помочь продавать как продовольственные товары, авто, так и по-прежнему ипотеку».
Председатель набсовета ФК «Открытие» Рубен Аганбегян на вопрос модератора, видит ли он тот же тренд, ответил что розничный рынок в финансовом секторе прошел «очищение» и возобновил кредитные операции с населением. «Конечно, это не носит характер, какой мы наблюдали в 2012 году, когда это был пузырь», — заметил он.
при участии Юлии Титовой, Алины Фадеевой, Светланы Бурмистровой
“В России не будет роста экономики без структурных реформ. Об этом сейчас говорит почти каждая собака. Это не оскорбление, а эпитет для указания на широту распространения мысли.
Итак, у меня вопросы. 1) Что называется структурными реформами и как они связаны с ростом? 2) Какие реформы нужны России?”
Структурные реформы роста – это экономические, политические, административные и другие меры, после введения в действие которых меняется соотношение в действующей структуре на более экономически выгодное в долгосрочной перспективе.
Реформы должны быть построены на следующих постулатах о соотношениях:
1) Нужно стремиться, чтобы богатство росло не распределительными методами, а созидательными. Нужно больше создавать.
2) Общество в долгосрочной (!) перспективе растет быстрее, если наблюдается равномерное распределение доходов. Нужно стремиться к созданию среднего класса.
3) Монополия в политике и экономике ведет к застою. Соотношение сил в политике и экономике должно быть конкурентным.
Вокруг этих огромных трех постулатов вращается множественное число реформ, мини-реформ, законодательных актов и прочих преобразований. Для того, чтобы все эти преобразования внедрять, контролировать, тестировать и видоизменять нужен глобальный экономический IT-модулятор. Это будет сложная IT-система, которая позволит в виртуальной реальности максимально приближенно к действительности тестировать то или иное предложение с точностью до 80-90% (что вполне хватит для принятия правильного решения).
10 точечных предложений по преобразованиям (а таких преобразований должно быть тысячи!!!):
1) Реформирование тендерной системы. Текущая система без детального анализа имеет два изъяна: либо завышенная стоимость работ в итоге, либо очень низкое качество при минимальной цене. Также сплошь и рядом процветает “откатная схема” работ, которая должна быть априори сведена на нет в новой системе.
2) Заставить пенсионные и страховые деньги работать на благо экономики. Расширить число финансовых инструментов (при этом задать разумные соотношения активов), куда разрешается вкладывать деньги.
3) Создать единую систему IT и техно-парков в стране + привязать к этой системе краудинвестинг под некие гарантии (обдумать какие). Возможно, дополнительно финансировать эти проекты частично за счет пенсионных средств (малая доля, до 5%).
4) Реформировать налоговый кодекс таким образом, чтобы у местных бюджетов было больше финансовой самостоятельности.
5) Административные реформы, которые опять же на местах дадут больше свободы, но в то же самое время увеличат и ответственность и самостоятельность.
6) Использовать земельные ресурсы, чтобы дать толчок развития малоэтажному строительству, которое мультипликативно потянет на местном уровне многие отрасли экономики.
7) Использовать зарубежный опыт: посылать студентов на обучение (платит государство). После окончания обучения выпускник обязуется определенное время проработать в нужной структуре у себя в стране или будет иметь долг за обучение.
8) Внедрить уроки финансовой грамотности в качестве обязательных в школах и ВУЗах страны.
9) Создание современной экономической школы вокруг экономического IT-модулятора, которая будет использовать не только западные знания по экономике, но и разрабатывать свои. Это связано с тем, что информация и экономические законы быстро устаревают. Возможно, таргетирование инфляции или другая политика хорошо работали при определенных условиях, но не факт, что они будут работать сейчас. Это все должно проверяться на фактах, а не быть скопировано с теории.
10) Детальная перепроверка и реформирование всех ГОСТов и прочих нормативных актов, большинство из которых уже давно устарели. Внедрение современной стимулирующей системы контроля качества продуктов и услуг.
Следует повторить, что все преобразования вращаются на трех глобальных постулатах. Если в голове у элиты и экономистов наверху сидит установка “лучше и выгоднее перераспределить, чем создать новое. Пусть я и мое окружение будут сверхбогаты, а на других наплевать. Монополия – это хорошо”, то никогда этим преобразованиям не состояться.
Также хочется отметить, что сегодня ситуация похожа на лягушку в кастрюле: нас кинули в воду и мы постепенно и стабильно сваримся заживо, не успев этого заметить. Нужно выпрыгивать и жить дальше. Парадокс в том, что прыжок – это нежелательный шок для лягушки (в нашем случае для страны), но без серии шоков (преобразований) лягушка (страна) обречена на медленную смерть.
А что Вы думаете по поводу структурных реформ в экономике?
Давайте разберёмся, что такое структурные реформы экономики, которые якобы всем так нужны.
У нас есть некая структура экономики, которая осталась от СССР. Если кто-то говорит, что нам нужна новая структура экономики, то какую именно структуру он имеет в виду? Не советскую, потому что именно её он хочет изменить, тогда какую? Западную , конечно Западную, потому что другой альтернативы и нет.
То есть если человек требует структурных реформ, он хочет сделать всё как на Западе. А как на Западе? Там существует только то, что даёт прибыль. А что у нас даёт прибыль? Нефтянка и производство зерна. Вот собственно таких структурных реформ и требуют эти люди. Всё закрыть и оставить только прибыльные отрасли - нефтянку и зерновые. А остатки советского обременения убрать. Академию наук, к примеру, образование, детские сады, больницы, ремонт дорог, заводы. Всё это не даёт прибыли и существует только на дотации государства.
Далее, как устроено мировое хозяйство. Оно всё завязано на гигантские круглогодичные порты - Роттердам, Шанхай и так далее. А у нас таких гигантских портов нет. Ленинград - совсем маленький порт, на Чёрном море тоже маленький, Владивосток - маленький порт. Да и все они замерзающие.
То есть если провести структурные реформы, то какая-то промышленность останется только вокруг портов, а так как они совсем маленькие, то и промышленность будет мизерная. А что будет делать остальная страна? Что будут делать на Урале, в Сибири? А всё это просто закроют и всё. Это и есть структурные реформы.
Почему Путин не спешит их проводить? Да потому что это смерть всей страны, кроме нефтяной отрасли, зерновых и портовых дел. При новой структуре экономики, рассчитанной под Западную структуру нашей стране не нужно столько народа. Достаточно около 50 миллионов. А куда девать остальные 100 миллионов, которые живут исключительно на том, что на них перераспределяют нефтяные деньги? Все эти учителя и профессора не приносят никакой прибыли, если на чистоту. Все эти деревни без прибыли, куда всё это девать?
Поэтому когда вы слышите о чьём-то требовании структурных реформ, знайте, этот человек хочет, чтобы в России жило на 100 миллионов человек меньше.
Можно ли найти какую-то работу для этих 100 миллионов человек в России? Какую? Производство на экспорт не выгодное, на Западе всё есть своё. Добывающие отрасли много людей не требуют, да и необходимость в сырье постоянно падает - цены на нефть, газ, уголь, металлы на низах.
Так что будьте бдительны, граждане, не дайте себя обмануть.
Вот именно структурные реформы нам противопоказаны . Наоборот, необходимо сохранить советскую структуру, так как она показывала свою жизнеспособность. Другой вопрос, что эту структуру необходимо заполнить современными производствами, модернизировать, создав внутренний рынок сначала России, затем и Таможенного союза, а затем и более широкого союза на 500 миллионов человек.
По сути это белорусский путь в большом масштабе.
В этом плане нам играет на руку замедление и даже остановка роста мировой экономики, так как во первых можно совсем не дорого купить какие-то производства и технологии разоряющихся производств на Западе, в Японии, в Корее и так далее, а во вторых можно быть уверенными, что купленные заводы очень долго не устареют, так как капитализм уже достиг предела своего роста и дальнейшее углубление разделения труда не возможно.
2.1 Предпосылки реформирования железнодорожного транспорта
Вся история железных дорог России, которые существуют более 170 лет, - это история постоянного развития и совершенствования.
В конце 90-х годов после кризисного десятилетия, которое привело страну к катастрофичному падению объемов промышленного производства, а значит, и огромному спаду объемов перевозок железнодорожным транспортом, начался экономический подъем. Вместе с тем железные дороги России были совершенно не приспособлены к работе в рыночных условиях. Если все 90-е годы они «проехали по инерции», благодаря существенному превышению возможностей железнодорожного транспорта над спросом на перевозки и «проеданию задела», заложенного еще в советские годы, то далее так продолжаться не могло. Не закупались локомотивы, парк вагонов старел, изнашивалась инфраструктура. Дефицит инвестиций, высокий уровень износа основных фондов стали предпосылками проведения структурной реформы. С 1992 года из-за постоянного недофинансирования железнодорожные активы уменьшились на 1,5 трлн. руб. Ассортимент и качество предоставляемых услуг уже не отвечали современным требованиям. Представление о том, что такое потребности клиентов и как их удовлетворить было весьма специфическим в среде железнодорожников, где более привычным было выполнение планового задания. Совмещение функций хозяйственной деятельности и государственного регулирования в лице Министерства путей сообщения (МПС), негибкая система тарифного регулирования, низкая прибыльность и высокие издержки – все это в худшую сторону отличало железнодорожную отрасль от других видов транспорта и значимых отраслей экономики.
Если к концу 90-х годов ХХ в. период кризисного развития в промышленности был в целом преодолен, и экономика страны начала стремительно развиваться, то для железнодорожного транспорта развитие рыночных отношений не было достигнуто. В 1995 году впервые был принят закон о железнодорожном транспорте и в 1996 году состоялся Всероссийский съезд железнодорожников, на котором впервые были рассмотрены основные проблемы железнодорожного транспорта и направления реформирования железнодорожного транспорта.
Цели, задачи и основные направления дальнейшего развития железнодорожной отрасли были определены Концепцией структурной реформы федерального железнодорожного транспорта, утвержденной постановлением правительства РФ от 15.05.1998 г. № 448.
Планировалось осуществить реформирование железнодорожного транспорта в три этапа:
1 этап – 1998-2000 гг. – выведение из системы МПС заводов, предприятий строительства, сельского хозяйства, объектов ЖКХ, разработка законодательных и нормативных актов, научно-методическая подготовка реформирования.
2 этап – 4-5 лет – создание грузовых и пассажирских компаний, отработка взаимоотношений грузовых и пассажирских компаний с железными дорогами и пользователями услуг; выведение из состава железных дорог убыточных малодеятельных линий; акционирование и приватизация предприятий непрофильной сфер Отработка новых механизмов управления отраслью
3 этап – в зависимости от результатов на первых этапах разделение инфраструктуры железных дорог, разделение на региональные и эксплуатационные комплексы, акционирование грузовых и пассажирских компаний, создание дочерних и зависимых компаний.
Но в 1998 году наступил дефолт, и выполнение данной программы было отложено.
Но и после дефолта российские железные дороги остались ключевым, а в некоторых случаях единственным способом передвижения грузов и пассажиров. Системообразующая роль железнодорожного транспорта подтверждалась объемом выполняемых им перевозок: доля этого вида транспорта в 1999 г. составила 81% от грузооборота в России (исключая перевозки трубопроводным транспортом). В системе железнодорожного транспорта было занято 1 млн. 653 тыс. человек, что составляло более 2% трудоспособного населения России.
В этой связи реформирование железнодорожного транспорта должно было сыграть важную роль для поддержания социально-экономической стабильности в стране и обеспечения роста эффективности экономики.
Но системный анализ состояния железнодорожного транспорта России на тот момент и тенденций его развития показало, что, несмотря на его стабильную работу, для отрасли характерен ряд серьезных проблем:
Уровень эффективности железнодорожного транспорта, существующий ассортимент и качество услуг, предоставляемых пользователям, не в полной мере отвечают требованиям складывающейся экономической ситуации. Это связано, в частности, с низким уровнем мотивации работников: отсутствует четкая связь вознаграждения сотрудников и результатов их труда, а также относительно низок уровень оплаты труда отдельных категорий работающих (особенно у работников нижних тарифных разрядов). Наметилась опасная тенденция оттока высококвалифицированных специалистов из отрасли.
Совмещение функций хозяйственной деятельности и государственного регулирования в одном отраслевом органе государственного управления сдерживает развитие рыночных отношений в отрасли и препятствует развитию конкурентной среды.
Эффективность системы государственного регулирования деятельности железнодорожного транспорта недостаточна, в частности:
система регулирования тарифов недостаточно гибка и стабильна, изменения в уровне тарифов отличаются низкой прогнозируемостью;
существуют несколько тарифных центров и тарифных систем, предоставляются индивидуальные скидки;
отсутствует дифференцированный подход к регулированию естественно-монопольных, конкурентных и потенциально конкурентных видов деятельности;
отсутствует согласованность государственного регулирования различных естественных монополий;
отсутствует механизм предоставления равного доступа к инфраструктуре независимым компаниям-перевозчикам и обеспечения благоприятной среды для их деятельности;
регулирование монопольных поставщиков ресурсов для естественных монополий практически отсутствует;
несовершенна нормативная база функционирования железнодорожного транспорта.
Высокая степень износа основных фондов отрасли в условиях прогнозируемого роста спроса на перевозки требует больших затрат на их текущее содержание и ремонт, создает опасность потери технологической устойчивости железнодорожного транспорта, и определяет значительную потребность в инвестициях. В период с 1992 года ежегодный объем инвестиций в отрасль снизился более чем в три раза, а износ основных производственных фондов возрос с 36% до 55%. Полная восстановительная стоимость основных средств, выбывающих в течение последующих пяти лет, превышает 780 млрд. рублей.
Основными препятствиями в решении этих проблем являются:
недостаточная финансовая прозрачность хозяйственной деятельности;
ограниченные возможности привлечения частных инвестиций в необходимом масштабе;
перекрестное субсидирование убыточных видов деятельности за счет прибыльных в рамках МПС России в целом (по международным стандартам бухгалтерской отчетности, убыток от пассажирских перевозок в 1999 г. превысил 26 млрд. рублей);
низкая прибыльность системы МПС России в целом (в том числе, в связи с перегруженностью объектами социальной сферы и неосновными видами деятельности) при ограниченности административных рычагов повышения эффективности деятельности. Финансовое состояние железнодорожного транспорта также характеризуется недостаточностью собственного капитала в оборотных активах, значительными объемами кредиторской и дебиторской задолженности, задолженностью перед фискальной системой и неудовлетворительным показателем текущей платежеспособности.
Сокращение доли российского железнодорожного транспорта на традиционных и перспективных мировых рынках и отсутствие условий для изменения этой тенденции и интеграции России в мировые транспортные рынки.
В условиях экономического роста ключевыми требованиями для эффективной работы железнодорожного транспорта становятся снижение собственных затрат, повышение мотивации работников отрасли, способность удовлетворять возрастающие требования пользователей к качеству услуг, гибко реагировать на изменения спроса. Решение этих вопросов связано в первую очередь с формированием и развитием конкуренции в сфере перевозок.
Неотложность решения данных проблем, а также наличие в настоящее время относительно благоприятных условий (экономических, социальных и политических), определяют необходимость и возможность развития реформы на железнодорожном транспорте.
При анализе зарубежного опыта реформирования железнодорожного транспорта были приняты во внимание следующие моменты.
Проблемы структурного реформирования железнодорожного транспорта не являются специфически российскими. В 70-80 годах прошлого века со схожими проблемами столкнулось большинство железных дорог мира. В 1990-х гг. в европейских странах также были начаты преобразования в сфере железнодорожного транспорта с целью повышения производительности железных дорог, улучшения их финансового положения, привлечения дополнительных грузов и увеличения доли железнодорожного транспорта на рынке транспортных услуг.
Во всех странах реформа заняла несколько десятилетий, т.к. Именно в этой отрасли в силу ее специфики необходимы спланированная работа и тщательный подход ко всем изменениям, которые могут произойти. Принимаемые стратегические решения и инвестиции, которые вкладываются, имеют отложенный результат: они дают точный эффект не ранее чем через 5–10 лет. Кроме того, железные дороги являются важной инфраструктурной составляющей любой национальной экономики, так что стоимость ошибки от непродуманных решений здесь чрезвычайно высока.
Каждая страна выбирала свой собственный подход к реформированию.
При общности целей и инструментов (развитие конкуренции, улучшение корпоративного управления железнодорожными предприятиями, государственное субсидирование железных дорог) предпосылки и условия реформирования в разных странах существенно различались, поэтому различались и пути достижения поставленных целей.
Используя опыт других стран необходимо было учесть специфику российских железных дорог и их роль в экономике страны. Железные дороги России являются второй по величине транспортной системой мира, уступая по общей длине эксплуатационных путей лишь США, а по протяженности электрифицированных магистралей российские железные дороги занимают первое место в мире.
В России, если сравнивать ее с Европой и США, совершенно другой транспортный рынок, иная конфигурация сети, общеэкономические условия. В обязанности перевозчика входит не просто перевозить грузы, а делать это публично, равнодоступно по всей сети железных дорог, обеспечивая содержание необходимой инфраструктуры для выполнения специальных
и воинских перевозок, и по тарифам, установленным государством. Последний аспект особенно важен. Кроме того, как нигде в мире, в России высока социальная роль железных дорог, которые остаются самым доступным видом транспорта для миллионов граждан нашей страны, а в некоторых отдаленных регионах не имеют альтернативы. Есть также специфика, связанная с совмещением на одних путях больших объемов пассажирских и грузовых перевозок. С учетом всех этих факторов было решено заимствовать из международного опыта только то, что полезно и наилучшим образом поможет решить задачи, стоящие перед российским железнодорожным транспортом.
Реальным стартом преобразований считается 2001 год, когда Правительством Российской Федерации принимается Постановление от 18.05.2001 № 384 «О Программе реформирования на железнодорожном транспорте до 2010 года», которое и становится основным документом определяющем процесс реформирования железнодорожной отрасли в России.
